Все зрители (да и участники) спортивных состязаний обычно испытывают действие сильного эмоционального эффекта «боления за своих». Возникает вдруг острый азарт, желание выиграть, победить «чужаков»; чтобы хотя бы в искусственной, игровой ситуации ощутить некое превосходство «своего» сообщества (нации, страны, города, университета и т. п.) над другими аналогичными сообществами.
Удивительно, но когда дело касается не игры, а реальной жизни (а все мы являемся невольными участниками извечного и постоянного экономического состязания людей и государств за обладание ресурсами и жизненными благами), наш темперамент принимает гораздо более сдержанные формы.
Волею судьбы автор этих строк рождён и прожил жизнь в Украине – стране с умеренно суровой зимой и не очень жарким летом; не очень богатой, но и не слишком обделённой ресурсами; не совсем азиатской, но и не вполне европейской.
Если попытаться объективно, в цифрах оценить её главные достижения в этом всемирном экономическом состязании, то сравнение Украины с другими странами выглядит следующим образом:
И это сопоставление (использована статистика Мирового банка), мягко говоря, удручает… В самом деле, Украина – страна с завидными природными условиями, самой большой территорией в Европе, довольно образованным населением занимает… 102 место в мире по индексу человеческого развития (ИЧР), а 50 миллионов украинцев производят за год столько же материальных благ, сколько, например, и 7 миллионов евреев, живущих в безводной, лишённой природных богатств, маленькой стране, имеющей всего 60 лет официальной истории. А вот похожая на Украину по объективным показателям Франция производит в 15 раз (!) больше продукции и занимает почётное 2 место в мире по ИЧР. Хотя и революции, и войны во Франции бывали, и спиртных напитков французы потребляют не меньше нас…
Зато по количеству ВИЧ-инфицированных и наркозависимых граждан Украина пребывает на втором месте в Европе (и на пятом – в мире), а по продолжительности жизни людей – тоже на втором месте, только от конца списка европейских стран. И является одним из устойчивых аутсайдеров мирового развития.
Вот недоумённый вопрос, адресованный России, но в полной мере относящийся и к нам:
Бурлацкий Ф., политолог: «Пора понять, почему так случилось, что в нашей стране, с её колоссальными богатствами земли, леса, нефти, газа, металла, с её энергичным и ныне вполне образованным народом, до сих пор не хватает в нужном количестве и качестве еды, одежды, жилищ, книг, кинофильмов… Видно, социализм был не вполне хорош…».
Как можно убедительно прояснить причины этих вопиющих несоответствий? И как преодолеть это гнетущее наследие вчерашнего дня? Что такое в нашем доме сегодня не как у "порядочных", успешных соседей? Ну, как хотя бы у тех же поляков или словаков, вместе с нами недавно вышедших из социализма? И чем больна Украина? Автор этих строк – украинец, и такие вопросы носят для него совсем не риторический характер.
Бытующие в народе эмоциональные истолкования наблюдаемой ситуации встречаются чаще всего двух видов. Одни доморощенные «эксперты» полагают, что это просто наши национальные особенности извечно "такие": социальная разобщённость (доминирует принцип «моя хата с краю»), заметная националистическая озабоченность, пассивность, несамостоятельность, неразвитость чувства собственного достоинства… В итоге высокомерными европейцами наши предки обычно считались «быдлом», а наши потомки долго так и будут оставаться людьми «не первого сорта». «Эксперты» так думают, но, щадя наше самолюбие, вслух этих жёстких слов не произносят, а говорят только, что это украинская ментальность исторически "такая"…
Другие "аналитики" , возражая им, утверждают, что народ наш вовсе не обречён «пасти задних» фатально и навсегда. А всё дело, якобы, в том, что историческую судьбу народа определяет не сам народ, а его политические лидеры, его национальная «элита». И та модель государственного устройства, которую эта "элита" выберет и реализует. Но вот досадная незадача - именно у нас пока по какому-то странному стечению обстоятельств в роли национальных лидеров чаще всего оказываются люди, по-видимому, совсем к этому высокому предназначению не пригодные: малообразованные, бездарные, своекорыстные, недальновидные и бесчестные.
И которые ухитряются в своей практике заимствовать из мирового опыта самые болезненные и наименее эффективные для блага Украины реформаторские крайности:
- если проводить либерализацию потребительских цен, то не поэтапную, а «шоковую»;
- если начинать разгосударствление собственности, то не с приватизации убыточных и низкорентабельных предприятий, а наоборот, с "прихвата" в частное владение высокодоходных и стабильно работающих экспортно-ориентированных производств;
- если выбирать налоговую шкалу, то простейшую - линейную, которая в цивилизованном мире практически нигде не применяется;
- если демократизировать общественную жизнь, то посредством лишения значительной части украинцев конституционного права быть избранными в органы законодательной власти через введение принципа выборов по закрытым партийным спискам кандидатов;
- и т. п.
И которые при этом личным примером насаждают идеологию, согласно которой считается "нормальным", когда рост их персонального, "шкурного" благосостояния, как правило, значительно опережает темпы экономического роста страны, развитию которой накануне своего избрания они клятвенно обещают честно служить.
Буаст Пьер, философ: «В революционные бури люди, едва годные для того, чтобы грести веслом, овладевают рулём».
Хорев Б. , социолог: «Совсем плохо, если оборотистость есть, а учёности – на грош. Захватив позиции, такие люди воспроизводят себе подобных, и с ними не так просто потом совладать. Общий уровень неизбежно понижается, вот где несчастье!».
Поэтому, говорят такие "аналитики", стоит только нам на следующих выборах не ошибиться, а избрать в вожди очередного харизматического N – енко, как «прорыв» в приличное будущее нам будет обеспечен, якобы, автоматически и легко!
А что говорят по поводу наших неуспехов те, кто профессионально должен наше недоумение прояснить – наши национальные «обществоведы»?
Автору довелось недавно принять участие в «международной научно-практической конференции по теории и практике экономики…» в Крыму, и надо признать, что чувства оптимизма это участие не принесло. «Практики», то есть, предложений по разработке узких, частных экономических задач было озвучено немало, но полёт теоретической мысли по решению злободневных для Украины фундаментальных, стратегических, макроэкономических проблем развития страны протекал по невысоким орбитам и серьёзных раздумий или дискуссий не содержал.
Маркс, т. 27: «В сущности, эта наука (экономика) со времени А. Смита и Д. Рикардо не продвинулась вперёд, хотя в области отдельных исследований, часто чрезвычайно тонких, сделано немало».
Так, одни «авторитеты» украинской политэкономии отдавали приоритет, решающую роль действию «человеческого фактора» в процессе развития общества и потому предлагали делать ставку на «антропосоциальные модели» управления страной и её экономикой. А сомнительный постулат: "Кадры решают всё!" - полагать главным ключом любых социальных реформ. То есть, призывали, следуя давно накатанной «гуманитариями» логике, считать нестабильные, необъятные и трудно измеримые потребности, предпочтения, желания "Человека у власти" – именно той определяющей «печкой», от которой и «танцует» вся история. Но напрочь забывая при этом о том, что судьбами любого общества заведует не столько непредсказуемость человеческой «свободы воли» (хотя, конечно, и она тоже!), сколько объективные, природные закономерности развития социальных систем (причём, вторые – сильнее!). А поскольку знаем мы их пока очень плохо, то и тратить силы на исследование этих закономерностей не стоит. То есть, считают они, "управлять" страной нужно, следовательно, без лишних теоретических изысков, в «ручном режиме», исходя из «сегодня» поставленных жизнью тактических задач и даже не пытаясь опережать события и предвидеть новые проблемы, неизбежно последующие "завтра". Рассуждая так, эти «авторитеты» занимают странную (с точки зрения науки) позицию, будто наиболее общие законы материального мира "естественными" науками ещё не открыты. А если даже какие-то и открыты, то их (гуманитариев) они вовсе не касаются… Хотя очевидно, что законы Природы ни при помощи голосования, ни посредством "междусобойного" сговора политиков, ни мановением "сильной руки" изменить нельзя! Такой, антропосоциальный подход, если его в самом деле положить в основу концепций развития страны, поставит «общественные науки» в один ряд с такими псевдонауками, как астрология или метеорология, отнимая у "обществоведов" и без того слабое право и возможность рационального участия в осознанном управлении обществом, в научном предвидении его будущего.
Другие «корифеи» отечественного «обществоведения» видели спасение Украины исключительно в инновационном пути её развития, аргументируя своё утопическое пожелание многочисленными примерами мировой практики быстрого прогресса ещё недавно отсталых и прозябавших стран (особенно – Юго-восточной Азии). Кто бы с этим спорил? Только при этом наши прожектёры как бы не понимают, что путь реального внедрения инноваций и «хайтека» в коррумпированную экономику бедной, не имеющей разветвлённого "среднего класса", страны просто указом её президента реализован быть не может. Что такой путь требует как активного отношения к себе большинства данного общества, так и значительных вложений (внутренних или внешних) в производственный и «человеческий» капитал, отдача от которых происходит, увы, далеко не сразу и не всегда. И значит, прежде чем Украина смогла бы встать на такой "инновационный" путь, усилиями политиков, законодателей, экономистов, правоохранителей, педагогов, деятелей культуры, церкви и средств массовой информации в стране должна быть создана такая, нам пока совершенно неведомая, институциональная среда и такой мотивационный климат, которые побуждали бы потенциальных инвесторов предпочитать инновационный выбор. То есть, внушали бы им уверенность, что надёжнее, выгоднее и почётнее вкладывать свои средства в рискованные нововведения, чем привычным и вполне возможным сегодня способом, договорившись об «откате» с соответствующим чиновником, «провернуть» спекулятивную сделку с землёй, продуктами питания, недвижимостью, валютой или сырьём и тут же получить гарантированную сверхприбыль лично для себя…
А анализ глубинных причин незавидного состояния экономики Украины наши теоретики (как это вытекает из материалов конференции) скромно оставляют кому-то другому.
Более объективно ориентированные аналитики с «естественнонаучным» строем логики говорят, что, если вспомнить азы политэкономии и обратиться к статистике, то ничего сильно удивительного в приведенном в таблице 1 сравнении нет. Посудите сами: за столетия исторического наблюдения та же Франция ни перед кем не преклонялась; дралась, как могла, за свою независимость; поддержала «сепаратизм» де Голля в его намерении «отпустить» мятежный Алжир; заменила консервативную "четвёртую" Республику более демократичной - "пятой"; жёстко контролировала вывоз своего капитала за рубеж; вела хозяйство эгоистично, но рачительно... И в результате, на начало 21-го века стоимость накопленного ею национального достояния (по данным того же Мирового банка) составила около 15 триллионов долларов (без стоимости земли и её недр). Тогда как Украина за то же историческое время, вечно пребывая под протекторатом тех или иных «Больших братьев», будучи их «окраиной», периферией, смогла накопить (в сопоставимых ценах) всего-навсего менее полутриллиона долларов капитала. (По данным Госкомстата СССР население Украины составляло 19-20% населения Союза, а объём капиталовложений в её экономику был на уровне только 13,9% общесоюзных инвестиций. Кроме того, нельзя не вспомнить, что в годы Второй мировой войны хозяйство Украины понесло огромные потери). И если учесть более чем 50%-ный сегодняшний износ производственных фондов, созданных преимущественно ещё при СССР, а также активный «вывоз капитала» страны в оффшоры – действительный размер украинской «фабрики» оказывается многократно меньшим французской.
Таковы суровые экономические реалии.
Нам нетрудно вспомнить, что экономисты разных убеждений (Сэй, Маркс, Маршалл, Кларк) всегда исходили из единой общей посылки, что труд и капитал представляют собой извечные начала любого человеческого сообщества. И что именно эти два объективных экономических макрофактора лежат на самой вершине любой экономической пирамиды и играют решающую роль в создании валового национального продукта любой страны (марксисты называли сочетание этих факторов "производительными силами" общества).
Дьюи Д. , экономист: «Капитал – это просто синоним «производительной силы». Капитал включает всё, что полезно в производстве: умение людей, их личную честность в деловых сделках, срезанные цветы, землю, сырьё, дороги, мосты, здания, машины и даже прочность общественного порядка».
А если учесть, что ни один из этих двух главных факторов ни по чьему-либо благому пожеланию, ни росчерком начальственного пера взять да сразу, волшебным образом, увеличить нельзя, то на поверхностный взгляд представляется вполне закономерным, что сегодня каждый средний француз производит ВНП на 25 000 долларов в год, а каждый средний украинец – менее, чем на 3000 долларов. Хотя бы потому, что производительные силы Франции (точнее, её реальный национальный капитал) многократно превышают украинские.
Макконнелл, Брю, «Экономикс»: «Неудивительно, что производительность труда работника повысится, если им будет использоваться больше основного капитала… Нужно подчеркнуть, что объём основного капитала, приходящийся на одного работника (его капиталовооружённость), является решающим фактором, определяющим динамику производительности труда».
В самом деле, ведь не вызывает никаких сомнений, что рабочий, соединённый, допустим, с бульдозером стоимостью 50000 долларов, выполнит за час намного больший объём земляных работ, чем тот же рабочий, но соединённый всего лишь с лопатой за 5 долларов.
И например, согласно эмпирическим исследованиям Э. Денисона («Trends in American Economic Growth, 1929 – 1982»), около половины вклада в рост национального дохода США принадлежит количеству и качеству «живого труда», а вторая половина вклада определяется количеством и качеством используемого страной «капитала».
Заключительным аккордом такой, чисто экономической логики могло бы стать известное макрообобщение неоклассической теории общественного роста – так называемая «производственная функция» Кобба-Дугласа (или её более поздняя модификация – модель Р. Солоу), имеющая довольно простую математическую форму:
Справочник «Математика и кибернетика в экономике»: 
Из неё прямо следует, что объём общественного продукта Y зависит, якобы, только от двух объективных переменных макрофакторов – объёма используемого этим обществом реального капитала К и количества функционирующего труда Т, а показатели их степеней а, в и коэффициент А – это корректирующие эмпирические константы, учитывающие климатические и ископаемые особенности территории обитания данного сообщества. Причём, в своё время с помощью этой функции были рассчитаны индексы роста производства в обрабатывающей промышленности США за первую четверть 20-го века, и они оказались довольно близкими к фактическим индексам роста в тот же период.
Так что же получается, если формула и наши рассуждения верны, то в результате прошлых ошибок, безграмотности и алчности своей «элиты» Украина стоит теперь перед лицом непреодолимой отсталости? И расхожую теорию «порочного круга бедности», согласно которой «бедные страны остаются бедными в силу своей бедности» – превозмочь нельзя? Ведь выходит, что далее обнаруженная картина для нас может лишь ухудшаться, поскольку французский капитал со временем неумолимо будет прирастать интенсивнее украинского, только увеличивая существующий разрыв между ними… А если украинцы вдруг захотят совершить «прорыв» и хотя бы вдвое улучшить свои экономические достижения, неоклассики смогут дать им на этот случай только один очевидный, но бесполезный совет: нужно удвоить величину задействованного в украинской «фабрике» капитала. Только какой же благодетель нам безвозмездно «подаст» полтриллиона долларов? Или этого желанного результата всё-таки можно достичь и каким-то другим способом? Например, более эффективно, более разумно используя тот производственный потенциал, который у нас уже есть? То есть, если что-то общественнозначимое в сложившемся политэкономическом макросостоянии в Украине попытаться изменить, реформировать? Только прежде знать бы достоверно – что именно реформировать? И в этот момент мы особенно остро ощущаем неполноту и несовершенство существующих в теории макроэкономических представлений; нам явно недостаёт аргументов, чтобы сформулировать однозначные и бесспорные рецепты ускорения экономического роста.
Бурлацкий Ф. , политолог: «Партия ясно сказала: нужны реформы. Но вот конкретно какие? Тут ещё много придётся поразмыслить и поэкспериментировать…».
Из статистических обзоров: В 1929 - 1930 годы уровень валового национального продукта в США неожиданно для всех снизился до отметки 67% от уровня предшествующих лет. Это событие стало национальной экономической драмой, которая вошла в историю страны под названием «Великая депрессия». Обратите внимание на глубокий «двугорбый» провал траектории движения образцового «локомотива» экономики США в левой части графика (см. рис. 2) в 30-е годы прошедшего века:
Кайтли Т. , финансист: «… Разразился энергетический кризис. Начали разоряться фирмы. Резко упали цены на недвижимость, хотя до этого они шли по восходящей на протяжении 40 лет. Сбережения лопнули, и более 80% фирм обанкротились… До сих пор мы испытываем неловкость из-за скандала со сбережениями и займами, который стоил нашим налогоплательщикам свыше 300 млрд долларов. Инфляция в то время была неуправляемой и доходила до 21%…».
Стейнбек Д. , «Гроздья гнева»: «Апельсины целыми вагонами ссыпают на землю. Люди едут за несколько миль, чтобы подобрать выброшенные фрукты, но это совершенно недопустимо! Кто же будет платить за апельсины по двадцать центов за дюжину, если можно съездить за город и получить их даром? И апельсиновые горы заливают керосином из шланга, а те, кто это делает, ненавидят самих себя за такое преступление, ненавидят людей, которые приезжают подбирать фрукты...»
Теркель С. , «Тяжёлые времена»: «В 1936 году, когда я училась в Беркли, многие ребята фактически остались без отцов. Одни с позором уходили из дома, потому что не могли содержать свои семьи, другие кончали жизнь самоубийством, чтобы семья получила страховку. Семьи полностью разваливались. Каждый отец считал это своей личной неудачей. Эти люди, принадлежавшие к среднему классу, очевидно, не понимали, что происходит в обществе, и поэтому убивали себя…».
Не находя объективных причин происходившего, депрессию тех лет теоретики до сих пор пытаются объяснить хотя бы с иррациональной, антропосоциальной точки зрения:
Shapiro H. “Applied Economics” : «Известно, что крах общественного доверия (?) к банковской системе в начале 30-х гг. был одной из причин самой ужасной американской экономической депрессии…».
Макконнелл К. , Брю С. «Экономикс»: «Если можно было объяснить незначительный спад, такой, как кратковременное падение производства в 1924 и 1927 годах, войнами и аналогичными внешними обстоятельствами, то глубокие и продолжительные спады, каковой была «Великая депрессия» 30-х годов, не поддавались какому-либо разумному объяснению».
Экономические реалии тех лет были столь же непреклонны, сколь и необъяснимы: резко выросли безработица и инфляция, девальвировал доллар, упал уровень жизни, расцвели преступность и коррупция… В динамичную жизнь ранее процветающей страны вдруг вмешалась какая-то «невидимая рука» и до основания потрясла её. И сразу стало очевидно, что так воспеваемый либертарианцами «чистый» капитализм в реальности не так уж «хорош»; что предоставленный произволу рыночных сил временами он может оказываться то очень эффективной формой общественного устройства, то ни к чему хорошему не пригодной. Но отчего эти экономические метаморфозы происходят?
Этот эпизод мировой экономической летописи не оставляет камня на камне от слишком упрощённой формулы Кобба-Дугласа, от «двухфакторной модели» экономики; вызывает подозрение, что какой-то мощный третий фактор общественного развития в ней вообще не учтён. В самом деле, ведь и Т, и К – это относительно медленно меняющиеся величины. И если бы только количество и качество капитала и труда решали все проблемы роста, экономика любой страны не знала бы кризисов и депрессий, а плавно росла бы из года в год, следуя за «естественным» приростом населения (1-2% в год) и приращением основных фондов (3-4% в год). Согласно "наивной", или "оптимистической", модели развития, технический прогресс и накопление капитала (физического и человеческого), казалось бы, должны автоматически и повсеместно обеспечивать пусть не быстрый, но гарантированный экономический рост. И, как следует из известной теоремы неоинституционала Р. Коуза, «всякое общество обречено на процветание»(?).
Но на деле наблюдаются странные несоответствия этой сомнительной логике, а устойчивый экономический рост (и внутрисистемное равновесие!), скорее, исключение, чем правило развития. Возвратимся, например, к той же Великой депрессии. Хотя и в 1929, и в 1930 годах экономика США имела примерно одинаковое количество рабочих рук, приблизительно одни и те же основные фонды, да только в 1929 году имел место 20-процентный подъём её производительности (котировки акций предприятий были на удивление высоки), а в 1930-м – биржа «обвалилась» и производство испытало 30-процентный спад! И за этот год в стране не происходило «ни войн, ни катаклизмов, ни бурь», ни эпидемий. Просто одна и та же «фабрика» (с тем же персоналом) почему-то в 1929 году работала «как часы», а в 1930-м – из рук вон плохо… Как не задать себе вопрос: но по какой причине? Что же существенное на вершине американской политэкономической пирамиды изменилось на рубеже 1929 и 1930 годов? Может быть, внезапно снизилась капиталовооружённость труда? Ничего подобного!
Если сравнить графики динамики капиталовооружённости и производительности труда в экономике США почти за 100 лет наблюдения, взятые из работы С. Меньшикова и Л. Клименко «Длинные волны в экономике», М. 1989 (см. рис. 3), легко заметить, что эти параметры, якобы жёстко взаимосвязанные согласно формуле Кобба-Дугласа, в реальности ведут себя как величины, практически мало зависящие друг от друга.
Рисунок № 3.
Например, в периоде 1 графиков (годы «Великой депрессии») капиталовооружённость труда в США была даже относительно выше, чем в предшествующие годы, однако всё та же «невидимая рука» привела страну к глубокому спаду его производительности. Аналогичные несоответствия логике формулы отчётливо видны и в другие временные периоды.
Орлов В., философ: «Идея смены «формами развития» друг друга означает признание существования третьего, более сильного фактора, играющего роль «переключателя» прогресса и регресса. Этот неизвестный третий фактор и оказывается самой сущностью развития, пока неизвестной современной науке».
На констатации этой неопределённости официальная, описательная современная макроэкономика, увы, заканчивается, незаметно переходя к проблемам мезо- и микроэкономического уровней пирамиды экономических представлений, ничего не проясняющих в понимании самых общих вопросов: что есть «развитие общества» и от каких основополагающих макрофакторов оно зависит в первую очередь? Что является для экономического локомотива «переключателем» между движением – «подъёмом» и движением- «депрессией» в ходе экономического цикла? Какой невидимый фактор в одних странах провоцирует развитие центробежных, разъединяющих тенденций (например, в Югославии, Чехословакии или Молдавии), а в других – стимулирует процессы им противоположные, интеграционные (например, в ЕЭС)? Здесь теория сталкивается с двумя глубинными загадками человеческой истории: почему экономики тех или иных стран порой неожиданно становятся неэффективными и почему развитие разных обществ так часто идёт не сближающимися, а расходящимися путями? Почему синергия взаимопоглощений и слияний разных систем непредсказуемо оказывается или благотворной и положительной, или, вопреки ожиданиям, негативной, отрицательной? И все попытки понять, в чём тут дело, по сей день лежат в области бесплодных предположений, домыслов и гипотез стерильно - "гуманитарных" теоретиков от экономики – либертарианцев, монетаристов, неокейнсианцев или институционалистов…
Самое большее, до чего додумались макроэкономисты – это заявить, что причиной цикличности экономики, то есть, колебаний уровней производства и занятости являются самопроизвольные (?) «колебания совокупного спроса». Но, согласитесь, совокупный спрос на разнообразные товары и услуги у миллионов жителей одной и той же страны либо дружно уменьшаться ни с того, ни с сего, без веской причины, либо вдруг синхронно возрастать - не будет! И «зачесть» теоретикам такой ответ мы сможем только тогда, когда установим какие-то (пока нам не известные) объективные общесистемные обстоятельства, органически встроенные в систему, которые и вынуждают порой уровень (и структуру) совокупного спроса в обществе – почему-то (даже без видимых внешних причин) в массовом масштабе единообразно изменяться.
Автономов В. , «Мир и Россия»: «Можете ли вы ответить на вопрос: … какая страна мира является более развитой, а какая менее? Относительно проще определить, какая страна богаче, а какая беднее… Ответ на этот вопрос в принципе зависит, наверное, от того, как вы определите главную цель общественного развития: заключается ли она просто в накоплении богатства или в чем-то большем – в повышении благосостояния большинства, в создании условий для свободы людей, увеличении их социальной защищенности и т. д.?».
«Economic Growth in the Future», EEI: «Человек иногда способен на удивительно точные интуитивные суждения о сложных системах. Однако в целом способность «невооружённого математическими моделями» разума объяснить количественное взаимодействие изменения одной переменной в сложной системе на все другие переменные весьма ограниченна. При наличии динамического взаимодействия и обратных связей, характерных для большинства социально-экономических систем, человеческий ум, вероятно, сбивается с пути…».
* * *
(См. далее по меню сайта Глава 3).
